...don't fall under the weight of the wheel of fate.
00:07
#0023.
В начале месяца я закончил с "Графом Монте-Кристо", потом за пару-тройку вечеров переосмыслил "Странную жизнь Ивана Осокина", а следом вместе с "Госпожой Бовари" предавался страстным мечтам и через иллюзию романтической светскости вкусил прозаичную блёклость постылой бытности. Куда же извечная тоска заведёт меня дальше? Я решил вернуться к Ремарку.
Роман "Три товарища" ещё с начала прошлого года лежит у меня на комоде недочитанным. На твёрдом переплёте успела скопиться пыль. Подумать только: я каждый день прохожу мимо этого броского томика, с обложки которого почти с укоризной глядят на меня фары неказистого "Карла", но всё никак не могу к нему вернуться. Олешек с торчащими рогами — закладка, дремлющая между страниц, так и застыла примерно на 2/3 романа.
Помню, когда впервые взял в руки эту вещь, меня буквально с первых строк увлекло течением неторопливое, лаконичное и почти будничное повествование. Послевоенная Германия, погрязшая во всех пороках отгремевшего конфликта, вырисовывалась кистью моего воображения гнетущим и невыразительным черно-белым полотном, от которого поневоле хотелось отвести взгляд. Повсеместный дух безысходности и разрухи навевал меланхоличные настроения. Надломленные судьбы, обретшие мнимое спасение в хрупких мелочах безотрадности существования, едва ли могли скрасить общую картину. Вздох лёгкой досады возбуждали призраки некогда живых людей, до самого нутра изъеденные горечью от бессилия перед мрачным могуществом тёмного времени. Для многих стало привычным искать утешение на дне бессчетно убитой бутылки. А может и не утешение вовсе, но забвение... Да, примерно так и обстояли дела. И на фоне всей этой безрадостной картины старина Ремарк рассказывает вдохновенную и по-человечески настоящую, глубокую и жизнеутверждающую историю про трёх фронтовых товарищей — трёх добрых друзей. Одному из них, Роберту Локампу, центральному герою повествования — самому, на мой взгляд, красноречивому представителю вышепредставленной эпохи — однажды улыбается удача. Волей случая Робби встречает необыкновенную девушку — Патрицию Хольман, в знакомстве с которой к собственной неожиданности обнаруживает волнующий отблеск надежды, резко возмущающий привычную пасмурность его пресного и постылого бытия. Этот отблеск зажигает в его сердце какое-то чуждое, но прекрасное и неподвластное разуму чувство, что сильно увлекает его, преображает его мысли и картину жизни и словно по волшебству раскрывает перед ним немыслимые очертания таких, казалось бы, фантастических для обыкновенного представителя 20-го века вещей, как счастье, осмысленность и полнота жизни. Даже старый добрый ром в грубом гранёном стакане — излюбленный друг, товарищ и советчик старины Робби, приходящий на помощь при всякой душевной тяжбе, — никогда не имел над ним такой власти. Ступенька за ступенькой, Роберт постепенно поднимается по лестнице, оставляя позади торжество тоски и отчаяния, и открывает дверь в необыкновенную новую жизнь — когда хочется жить по-настоящему, жизнью подлинной и прекрасной. И вроде бы мир вокруг остаётся прежним: всё та же серость дождливых улиц, унылая и безликая суетность и переходящая изо дня в день тоска... Только не рядом с ней, нет: рядом с Пат почему-то всё кардинально меняется. Хочется не запивать горечь жизни, а пить за радость; хочется больше улыбаться и разделять улыбку с ближним; хочется мечтать и строить планы, проще говоря — как никогда хочется жить. Такое вот оно, истинное волшебство — настоящее и ни с чем не сравнимое.
Мне импонирует мораль старины Ремарка: каким бы тщетным и тленным всё вокруг ни казалось, пусть даже весь мир страдает от отсутствия возможностей, слабости духа, самозабвения и всеобъемлющей тоски — всего лишь один-единственный случай в жизни редкого человека может изменить абсолютно всё. Если и существует в мире магия, то мне хочется сказать, что это самое настоящее её проявление. Пожалуй, исключительно на сцене красноречивого реализма, на грубом контрасте с унылой и безвкусной как жеванная бумага светской бытностью можно прочувствовать истинную полноту и ценность самых важных и настоящих в жизни вещей. И мысли подобного толка вдохновляют. Меня — так особенно.
Не буду замечать о грустном, пусть даже драма в творчестве Ремарка на редкость хороша, что значит — крепка как стакан чистого абсента, проникновенна и глубока. Всем нам известна простая истина: у всего, что имеет начало, должен быть и конец. Подлинное счастье — вещь хрупкого толка, и нередко бывает так, что обстоятельства преобладают над способностью нашей воли. Старо как мир, правда? Именно этот досадный момент полтора года назад пошатнул мою уверенность в том, что мне по силам допрочесть этот роман. Впрочем, тогда и правда было не лучшее время: затянувшаяся осень в моей жизни ещё не успела передать эстафету новому сезону. Сейчас же всё нормально, сейчас я свободен от отчаяния и могу дышать лёгкой грудью. Самое время. Моё сердце достаточно открыто, чтобы насладиться прекрасной картиной дружбы, крепкого товарищества и настоящей любви. Последний месяц осени буквально создан для моего знакомства с творчеством старины Ремарка.
Напоследок поделюсь несколькими знаменательными выдержками из романа:
Старина Ленц. Про то, как следует приободрять доброго друга.
Про магию трёх слов.
Про красноречивые моменты сомнений и про то, что помогает с ними совладать.
Роман "Три товарища" ещё с начала прошлого года лежит у меня на комоде недочитанным. На твёрдом переплёте успела скопиться пыль. Подумать только: я каждый день прохожу мимо этого броского томика, с обложки которого почти с укоризной глядят на меня фары неказистого "Карла", но всё никак не могу к нему вернуться. Олешек с торчащими рогами — закладка, дремлющая между страниц, так и застыла примерно на 2/3 романа.
Помню, когда впервые взял в руки эту вещь, меня буквально с первых строк увлекло течением неторопливое, лаконичное и почти будничное повествование. Послевоенная Германия, погрязшая во всех пороках отгремевшего конфликта, вырисовывалась кистью моего воображения гнетущим и невыразительным черно-белым полотном, от которого поневоле хотелось отвести взгляд. Повсеместный дух безысходности и разрухи навевал меланхоличные настроения. Надломленные судьбы, обретшие мнимое спасение в хрупких мелочах безотрадности существования, едва ли могли скрасить общую картину. Вздох лёгкой досады возбуждали призраки некогда живых людей, до самого нутра изъеденные горечью от бессилия перед мрачным могуществом тёмного времени. Для многих стало привычным искать утешение на дне бессчетно убитой бутылки. А может и не утешение вовсе, но забвение... Да, примерно так и обстояли дела. И на фоне всей этой безрадостной картины старина Ремарк рассказывает вдохновенную и по-человечески настоящую, глубокую и жизнеутверждающую историю про трёх фронтовых товарищей — трёх добрых друзей. Одному из них, Роберту Локампу, центральному герою повествования — самому, на мой взгляд, красноречивому представителю вышепредставленной эпохи — однажды улыбается удача. Волей случая Робби встречает необыкновенную девушку — Патрицию Хольман, в знакомстве с которой к собственной неожиданности обнаруживает волнующий отблеск надежды, резко возмущающий привычную пасмурность его пресного и постылого бытия. Этот отблеск зажигает в его сердце какое-то чуждое, но прекрасное и неподвластное разуму чувство, что сильно увлекает его, преображает его мысли и картину жизни и словно по волшебству раскрывает перед ним немыслимые очертания таких, казалось бы, фантастических для обыкновенного представителя 20-го века вещей, как счастье, осмысленность и полнота жизни. Даже старый добрый ром в грубом гранёном стакане — излюбленный друг, товарищ и советчик старины Робби, приходящий на помощь при всякой душевной тяжбе, — никогда не имел над ним такой власти. Ступенька за ступенькой, Роберт постепенно поднимается по лестнице, оставляя позади торжество тоски и отчаяния, и открывает дверь в необыкновенную новую жизнь — когда хочется жить по-настоящему, жизнью подлинной и прекрасной. И вроде бы мир вокруг остаётся прежним: всё та же серость дождливых улиц, унылая и безликая суетность и переходящая изо дня в день тоска... Только не рядом с ней, нет: рядом с Пат почему-то всё кардинально меняется. Хочется не запивать горечь жизни, а пить за радость; хочется больше улыбаться и разделять улыбку с ближним; хочется мечтать и строить планы, проще говоря — как никогда хочется жить. Такое вот оно, истинное волшебство — настоящее и ни с чем не сравнимое.
Мне импонирует мораль старины Ремарка: каким бы тщетным и тленным всё вокруг ни казалось, пусть даже весь мир страдает от отсутствия возможностей, слабости духа, самозабвения и всеобъемлющей тоски — всего лишь один-единственный случай в жизни редкого человека может изменить абсолютно всё. Если и существует в мире магия, то мне хочется сказать, что это самое настоящее её проявление. Пожалуй, исключительно на сцене красноречивого реализма, на грубом контрасте с унылой и безвкусной как жеванная бумага светской бытностью можно прочувствовать истинную полноту и ценность самых важных и настоящих в жизни вещей. И мысли подобного толка вдохновляют. Меня — так особенно.
Не буду замечать о грустном, пусть даже драма в творчестве Ремарка на редкость хороша, что значит — крепка как стакан чистого абсента, проникновенна и глубока. Всем нам известна простая истина: у всего, что имеет начало, должен быть и конец. Подлинное счастье — вещь хрупкого толка, и нередко бывает так, что обстоятельства преобладают над способностью нашей воли. Старо как мир, правда? Именно этот досадный момент полтора года назад пошатнул мою уверенность в том, что мне по силам допрочесть этот роман. Впрочем, тогда и правда было не лучшее время: затянувшаяся осень в моей жизни ещё не успела передать эстафету новому сезону. Сейчас же всё нормально, сейчас я свободен от отчаяния и могу дышать лёгкой грудью. Самое время. Моё сердце достаточно открыто, чтобы насладиться прекрасной картиной дружбы, крепкого товарищества и настоящей любви. Последний месяц осени буквально создан для моего знакомства с творчеством старины Ремарка.
Напоследок поделюсь несколькими знаменательными выдержками из романа:
Старина Ленц. Про то, как следует приободрять доброго друга.
Про магию трёх слов.
Про красноречивые моменты сомнений и про то, что помогает с ними совладать.